Моя душа - элизиум теней - Страница 38

В Пастеровском институте в Париже проделывался такой опыт: брали мышь, которая еще не имела детенышей, и сажали ее рядом с маленькими мышатами. Она не проявляла к ним никакого интереса. Без постороннего вмешательства она дала бы им умереть с голоду. Но ей впрыскивали оварин, и через два дня она делалась изумительной матерью.

Английский писатель Benson в романе «Dodo» пишет: «На днях я прочел, что насекомое уховертка (earwig) является прекрасной матерью. Как это может повлиять на суждение о красоте материнского инстинкта! Но это достоинство ничуть не влияет на мою оценку уховертки, и я буду продолжать истреблять каждую прекрасную мать, которая окажется в моей комнате!».

Думается, не потому ли так высоко поднято знамя материнства человеческого, что до сих пор, по крайней мере, говоря о классе, к которому я принадлежала, оно было не только природной функцией женщины, но и единственным ее занятием на всю жизнь? Мне иногда казалось, что каждая женщина должна стремиться быть, прежде всего, хорошим человеком, и в этот круг, несомненно, войдет и добросовестное отношение к обязанностям материнства. Конечно, надо исключить из этих обязанностей сентиментальность и баловство, часто калечащие наших детей, создавая из них нравственных уродов. В жизни они нередко бывают в тягость себе и другим.

А так называемые хорошие матери часто бывают плохими людьми. Стоит только вспомнить содержательницу притона в «Яме» Куприна .Она была превосходная мать, – рассказывает автор, – давая прекрасное образование своей дочери и воспитывая ее чистой и невинной. И если бы, – говорит Куприн, – этой матери предстоял выбор – заусеницы у дочери или дурной болезни у гостя, она, несомненно, выбрала бы последнее. Возможно, автор преувеличил, но во всяком случае дело только в степени. Принесение в жертву интересов других людей ради выгод своего потомства является характерным для многих и многих так называемых «хороших матерей».

Материнство, любовь к детям – это биологическая пуповина, которая сохраняется со стороны матери на всю жизнь. Но каждая мать должна твердо помнить, что материнское чувство не имеет в природе обратного действия. Поэтому, чтобы иметь поменьше разочарования, она не должна ждать, что дети, когда вырастут, будут любить ее так, как она их любит. Надо добросовестно дать детям все, что можешь, и ничего не ждать от них. Поэтому я считаю разумным уже заранее принять все меры, чтобы обеспечить старость каким-либо заработком и возможно меньше зависеть от детей.

По моим долголетним наблюдениям, нет хороших и плохих родителей, а есть только хорошие и плохие дети. Так часто видишь мать, не давшую детям ничего, кроме самого необходимого, окруженную в старости их любовью и почетом. А матери, отдавшие детям себя без остатка, очень часто не видят от них ни благодарности, ни помощи. Устами короля Лира Шекспир говорит, что неблагодарность детей больнее укуса змеи (How sharper than a serpent’s tooth it is to have a thankless child) .

Жорж Занд посвящала каждый день несколько часов воспитанию и образованию горячо любимых своих детей. А время ее было драгоценно не только для нее, но и для всего человечества. Дети, сын и дочь, ответили ей черной неблагодарностью. Она писала в своих мемуарах: «Я привыкла уже любить детей, несмотря ни на что, без надежды и без попытки изменить их. Приходится делать себе клеенчатый характер, по которому внешний мир может течь, сколько ему угодно».

В обязанности материнства я включилась со свойственной мне цельностью, подчинив другие жизненные интересы девизу: «Все для детей». Этот девиз был основой задач и их решения того периода. Правда, из круга материнских обязанностей я старалась как можно меньше брать на себя возню с ребятами до двух лет. Я обожала их в этом возрасте, любила придти в детскую полюбоваться, поласкать их, но ношение на руках, улюлюкание меня утомляло. Это были функции Франи. Она была няней, удивительно приспособленной именно для такого возраста по своей примитивной психологии и преданной любви к детям. Они ее не утомляли. Ее как-то особенно устроеный живот служил танцевальной площадкой для детей, как только они становились на ножки. Под аккомпанимент ее пения все три мои дочери вытанцовывали свои первые па на нянином животе. К сожалению, наша няня совершенно не поддавалась культурному влиянию ни окружающих ее людей, ни жизни столичного центра. Прожив в нашей семье 47 лет, она осталась почти той же темной деревенской женщиной, какой вошла в нашу семью. Совершенно не расширился ее кругозор, она с трудом читала по складам, хотя посещала школу малограмотных. На третьем году дети начинали перегонять ее по развитию. Вреден был для них и ее польско-русский исковерканный язык. Мое постоянное пребывание дома, общение с детьми исправляли и дополняли няняны недочеты. Неизменными и драгоценными на всю жизнь оставались хорошие качества няни: самоотверженная преданность, честность и исполнительность. Бессонница, постоянная спутница жизни, заставила меня передать Фране ночную заботу о детях. Нужно сказать, что вся ее работа около детей всегда проходила под моим неустанным руководством и наблюдением. Во время болезни детей я обычно несколько раз в ночь ходила в детскую проведывать больного ребенка. Благодаря хорошей наследственности и моей постоянной заботе об их здоровье, дети болели очень редко. Все эти годы мы жили между двумя садами – Летним и Таврическим. У меня был установлен такой порядок, что дети гуляли утром с няней три часа, а Ядвига готовила завтрак, и два-три часа с Ядвигой после завтрака, а няня готовила обед. В детской всегда висели кольца, трапеции и другие гимнастические приспособления. Лет с шести дети катались на коньках. Такой режим вместе с хорошим питанием дал прекрасные результаты в смысле здоровья детей. При малейшем заболевании приглашался наш постоянный детский врач Гартье . Профилактический осмотр зубов у врача Казарновского совершался неизменно осенью и весной. Пышащие здоровьем девочки, одетые в одинаковые платья (из моей мастерской), вызывали общее внимание. Когда я везла их в Журавку, люди из других вагонов приходили полюбоваться на трех девочек-красавиц, как их величали.