Моя душа - элизиум теней - Страница 47

Секретарская работа в дошкольном отделе была, конечно, интереснее описи деловых бумаг в ГАУ. Моим начальником была София Ивановна Пфейфер. Мне казалось, что моя работа ее удовлетворяла. Но я была там очень недолго и вспоминаю об этом периоде, как о последнем этапе, приведшем меня к участию в громадной работе, о которой я так давно мечтала. «Блажен, кто свой челнок привяжет к корме большого корабля» .

6. Педагогическая деятельность

В дошкольном отделе в то время шла большая работа по организации детских домов и очагов. За короткое время моего секретарства мне пришлось обследовать несколько учреждений. Один детдом на Моховой, носивший название «показательного», произвел на меня очень хорошее впечатление. Заведующий И.И. Герасимов, совсем еще молодой человек, очень приветливый, на вид симпатичный, проявлял исключительную заботливость по отношению к своим питомцам. В то тяжелое время его детский дом, как «показательный», обеспечивался продуктами в первую очередь и обильнее других. В заведующем чувствовалась настойчивость и умение раздобыть все нужное для своего учреждения. Дело подходило к лету. Меня, как всегда в этот период, заботила мысль, как бы устроиться так, чтобы мои девочки подышали свежим воздухом. Я уже была на большой работе во внешкольном отделе, когда Иван Иванович отыскал меня и обратился с таким предложением: он получил для своего детского дома прекрасную большую дачу в Стрельне и просил меня взять на себя хозяйственную часть учреждения. У него будут свободные вакансии, и я смогу устроить на даче, помимо своих детей, еще несколько мальчиков и девочек, их школьных товарищей. Я была в то время так загружена работой, что могла приезжать в Стрельну только через день на несколько вечерних часов. Иван Иванович сказал, что его это устраивает. Провизию кухарке можно выдавать на два дня. Я решила тогда уже оставлять на всякий случай ключи от кладовой моей пятнадцатилетней дочери Олечке. В ее благоразумии и надежности не могло быть сомнений. Я радовалась, что все устроилось так хорошо. Не только мои девочки, но и их школьные друзья проведут лето в чудесных условиях, включая хорошее питание, которое родители не могли дать им дома. Сама я была полна энергии, и лишняя нагрузка меня не пугала. Списки приглашенных детей с адресами я передала Ивану Ивановичу. Почти накануне отъезда детдома я встретила проф. Филиппова, сын и дочь которого были в списках. Филиппов, которого я мало знала, подошел ко мне со словами: «Как я рад, что вас встретил. Мне очень нужно поговорить с вами». И с места в карьер: «Вы хорошо знаете Герасимова?» – «Не могу сказать, чтоб хорошо, но обследовала его детский дом, который считается лучшим в городе. Думаю, что он хороший педагог. А в чем дело?». Филиппов сообщил мне, что Иван Иванович на днях собрал всех мальчиков по переданному ему списку в ложе театра. Попал туда и маленький Филиппов. Он рассказал отцу, какой добрый Иван Иванович, как угощал он их конфетами и как ласкал мальчиков, а особенно его, Женю Филиппова. «Все, что рассказал мне сынишка, возбудило во мне подозрение в нравственности Герасимова. Мы с женой очень благодарим вас за предложение вывезти наших детей на дачу, но сына я решил пока что оставить дома. Ближайшее будущее покажет, верно ли мое предположение».

Мы простились. Мои летние блестящие планы покрылись темными тучами. Усилием воли взяла себя в руки, вспомнила мудрую английскую пословицу «Why go to meet trouble half way» (Зачем идти встречать беду на полпути). Но очень скоро мне стало ясно, в какую большую беду я попала. Ближайшая помощница Ивана Ивановича была симпатичная женщина Маргарита Томасовна, очевидно, опытный педагог. Я никогда не могла понять, как могла она работать в таких условиях и с таким человеком. Через несколько дней пребывания детей на даче я передала ей разговор с Филипповым и категорически просила ее подтвердить или рассеять его подозрения. Она подтвердила и даже поделилась со мной кое-какими подробностями прошлого Герасимова. Я задумалась, что же мне делать. Неужели пожертвовать отдыхом детей и просто уйти из этого грязного дела! Через неделю я узнала, что приезжал отец одного из мальчиков, имел крупный разговор с Герасимовым и взял сына домой. Дальше терпеть было нельзя. Для меня выяснились два обстоятельства: Иван Ивановичу нужно было мое сотрудничество, чтобы придать респектабельность своему делу. Маргарита Томасовна сказала мне, что Герасимов относится брезгливо к простым детям. Аристократически настроенный, он заставил меня собрать ему гарем из мальчиков интеллигентных семей. Какая ответственность легла на мои плечи! Я решила действовать. Выбрав план наступления, я осталась на ночь в Стрельне и, когда весь наш детский дом погрузился в сон, вызвала Ивана Ивановича и имела с ним продолжительный разговор. Он всячески отпирался, вилял, но у меня были неопровержимые доказательства его виновности, и я старалась в течение нескольких часов показать всю неблаговидность его поведения и гнусную роль, навязанную мне. Наконец, я поставила ему ультиматум: он должен утром покинуть на все лето детский дом, передав бразды правления Маргарите Томасовне, в противном случае я немедленно передаю все дело в Наркомпрос. Он беспрекословно выполнил мое приказание, на другой день рано утром он навсегда очистил дачу от своего присутствия. Оформив передачу руководства Маргарите Томасовне, он уехал утешаться к своей матери. Скатертью дорога!

Дети мои и чужие прекрасно провели это лето и с удовольствием вспоминали о нем. Но я всетаки считала своим долгом сообщить заведующей детскими домами о недостойном поведении руководителя показательного учреждения. Говорят, осенью, когда он приехал, ему была запрещена педагогическая деятельность. По слухам он был потом секретарем народного артиста Юрьева. Прошло лет пять, и однажды меня вызвали к зав. отделом народного образования. Оказывается, И.И. Герасимов, желая получить какую-то должность, сослался на меня. Он заявил, что я его знаю и могу дать ему рекомендацию. Я, конечно, отрекомендовала его по заслугам. Больше я никогда о нем ничего не слышала.