Моя душа - элизиум теней - Страница 77

На одной из остановок наш поезд находился на высокой насыпи. Актер Меркурьев, проходя внизу нашего вагона, крикнул мне в момент, когда я выглянула в открытое окно: «Опустите в окно руку», что я послушно выполнила. Ловким скачком он подпрыгнул до высоты руки и на лету поцеловал ее. Мы были очень мало знакомы, и эту шалость я могу объяснить только проявлением молодечества и желанием выкинуть какое-нибудь антраша.

Такое оживление продолжалось несколько дней, пока наши мысли не перенеслись вперед к будущей жизни в Новосибирске. Начались гадания, где мы будем жить, как разместить такое количество приехавших, где будет работать Пушкинский театр? В разговорах все чаще слышалось страшное слово «палатка». Придется жить в палатках. Пугали и сибирские морозы с неизвестно какой крышей над головой.

Таковы были пессимистические настроения работников Пушкинского театра, когда 2 сентября 1941 г. в 10 часов вечера по ленинградскому времени и в 2 часа ночи по местному времени наш поезд прибыл в Новосибирск, и мы сразу перешли из действительности в сказку из «Тысячи и одной ночи».

Первое, что нас поразило, ярко освещенный вокзал и большая толпа встречающих. Среди них сотрудники местного театра «Красный факел» и актеры-посланцы Пушкинского театра, которые немедленно взяли распорядительную часть в свои руки. Около вокзала стояло наготове большое количество автомобилей и грузовиков, к нашему приезду были освобождены гостиницы города. Мы все сразу были посажены в машины и привезены в назначенные нам помещения, распределены по комнатам в строго определенном порядке. Все происходило как по мановению волшебного жезла. Несмотря на поздний час (вернее, наступило уже раннее утро), во всех гостиницах для прибывших был приготовлен горячий ужин. Какие там палатки! Электричество, паровое отопление, комфортабельные чистые кровати с сетками и хорошими матрасами. Во всем сказалось удивительное гостеприимство сибиряков. Актеры местного драматического театра «Красный факел» активно участвовали в нашей встрече. Они уступили пушкинцам свой театр и свои квартиры, сами перебрались временно в заводский городок Сталинск, где и пробыли все три года нашего пребывания в Новосибирске.

В гостинице нам пришлось пробыть около месяца, пока для семьи каждого актера не было найдено в городе соответствующее помещение. Рядом с нашей гостиницей была баня. Я бы хотела, чтобы и в Ленинграде поблизости от моего дома была такая баня с отдельными номерами, снабженными ваннами. Черкасовы получили прекрасную квартиру в самом лучшем доме Новосибирска на Октябрьской площади. Этот стоквартирный громадный дом со многими подъездами был построен по одному плану с ленинградским домом для научных сотрудников на Выборгской стороне. В доме был лифт (правда, почти бездействующий), паровое отопление, даже механический мусорный ящик.

Для нас этот ящик играл большую роль, посколько наша квартира была в седьмом этаже. В квартире была отдельная комната с асфальтовым полом – душевая. К сожалению, горячая вода давалась только раза два в неделю и чаще по ночам. Приходилось иногда ночью вставать, помыться и опять лечь в постель. Но все-таки горячая вода была для нас большим подспорьем, так как стирать белье приходилось самим.

Мне с моей внучкой Наташей досталась прекрасная большая комната с видом на реку Обь. Рядом с нами поместилась Оленька с мужем. Черкасовы взяли себе комнату с балконом, соседняя с ними, самая теплая и веселая, была детская.

Через площадку от нас поселился Малютин с семьей. Этажем ниже такую же квартиру, как наша, получила Рашевская с семьей и супруги Гайдаровы-Гзовские. В нашем же доме, с другого подъезда жили Симоновы. В другом доме, очень близко от нас жили Скоробогатовы, Корчагина-Александровская и Вивьен. Очень порадовало всех ленинградцев прибытие а Новосибирск Филармонии в полном составе. Евгений Александрович Мравинский, друг детства Николая Константиновича с женой и матерью получил квартиру в третьем подъезде нашего обширного дома. В той же квартире поселился директор Филармонии Пономарев с женой и тещей. Таким образом, все эти семьи оказались в близком соседстве друг с другом. Это дало мне возможность познакомиться с ними покороче, особенно, когда я начала свою преподавательскую деятельность, и очень многие члены этих семейств сделались моими учениками.

Мы застали Новосибирск в хорошем продовольственном состоянии. Все знатные люди театра, Черкасовы в том числе, были обеспечены прекрасным питанием. Каждый день, помимо вкусно приготовленного обеда в три кушанья, они получали сливки, закуски, домашние булки и печенья. Но все это было в первый год приезда, во второй – несколько хуже, а в третий – ничего не осталось от

Н.К.Черкасов и Е.А. Мравинский.

прежнего великолепия. В первый год няня, моя посуду после обеда, с трудом отмывала слой жира от раковины, а на третий год грязная вода стекала из раковины, не оставляя никаких следов.

Но все-таки поразительно, как город справился с задачей поселить и накормить в течение трех лет такое громадное количество эвакуированных. В 1942 г. нас выручала чудесная новосибирская картошка с собственного огорода. Такой вкусной картошки, как в Сибири, я нигде не встречала. Каждый день у нас отваривалась и съедалась большая кастрюля этого никогда не надоедающего продукта. Да и едоков было порядочно – Оленька с мужем и дочкой, няня и я.

Моя новосибирская жизнь сложилась в общем благоприятно, по моему вкусу. Я не люблю хозяйственных хлопот, ненавижу самый процесс покупок. За три года пребывания в Новосибирске я никогда ничего не покупала. Масло и сахар мне закупала мать моей ученицы, тоже ленинградка. Мы с Олей, Наташей и няней получали из столовой по пол-обеда, и нам хватало. Моя внучка Наташа взяла на себя большую нагрузку приносить всю провизию из столовой, которая находилась в 5 мин. ходьбы от нашего дома. Я старалась ей помогать, беря на себя часть ее функций, но все же она была у нас главной хозяйственной заправилой. Ее физическая сила, работоспособность, энегрия, практичность всегда поражали и восхищали меня.