Моя душа - элизиум теней - Страница 93

Когда столетняя старуха ушла, я повернулась к соседке направо, которая оказалась мне ровесницей. Пенсионерка, бывшая преподавательница иностранных языков, изза болезни глаз и ослабления слуха она была вынуждена оставить работу. Одинокая, она в 1947 году впустила к себе в комнату племянницу, разведенную и потерявшую площадь во время блокады. Воспитание эта молодая гражданка получила блестящее, владела тремя языками, но три года, проведенные с нею в одной комнате, оказались адом для старушки. Племянница сделалась хозяйкой комнаты, всячески теснила и третировала свою тетку и, наконец, стала разговаривать с ней языком, которому не учили ее гувернантки. «Хоть бы ты сдохла поскорее, жду не дождусь, пока ты околеешь», – кричала она в ухо старухе. Потеряв терпение, тетка обратилась с жалобой в Народный суд и добилась того, что племянница получила предписание в двухнедельный срок очистить комнату. Я с удовольствием выслушала ее рассказ и ушла гордая сознанием, что и в нашем с ней возрасте можно вести справедливую войну и выигрывать ее.

Никогда в жизни не приходилось мне слушать так много хороших отзывов о наружности, как в возрасте после 60 лет. Я объясняю это тем, что очень многие женщины хорошо выглядят в молодости и очень немногие в старости. Мне часто говорят мои молодые ученики: «Когда смотришь на вас, перестаешь страшиться старости. Как вам удалось так сохраниться?». Одна бывшая студентка Педвуза, где я работала, узнала меня через 20 лет и тоже нашла, что я мало изменилась. «Вы стали седая, у вас появились морщины, но сущность осталась без изменения».

Доктор Стиглиц говорит, что как в детстве подготавляют ребенка для жизни взрослым, так и взрослые люди должны думать о неизбежной старости и подготавлять себя к ней. У меня лично были три благоприятные предпосылки: здоровую закалку дало мне детство в прекрасных условиях Гатчины. Наследственное предрасположение к бессонице заставляло меня вести преимущественно правильный образ жизни. Если я ложилась позднее 1112, мне часто не удавалось заснуть до утра. Близорукость сохранила мне зрение, и я на 75м году читаю и работаю без очков. Нужно ли говорить, что умеренность в еде и питье также, как физическая и душевная чистота играют большую роль в наступлении и поддержании бодрой и деятельной старости. Думается, что доброжелательное отношение к людям, недопускание в себе злобы и злобных мыслей надолго сохраняет молодую душу. Я с изумлением иногда наблюдала, как ссорятся между собой на вид вполне культурные, образованные женщины. В большинстве случаев они дружны, и ссоры не мешают им оставаться друзьями. Как обильно заготовлен у них злобный материал в отношении друг друга. А ведь этот материал где-то содержится, где-то накопляется, засоряя мысли и душу. Нужно взять метлу и хорошенько вымести весь этот хлам. Пусть внутри нас светит наше собственное солнце, и хорошие светлые мысли наполняют душу. И в какую грубую форму выливаются такие ссоры. Тут же идет перечисление услуг, сделанных партнеру по ругани, и доказывается его черная неблагодарность.

Вспоминаются мудрые слова А. Дюма: «В дружбе надо забывать все, что даешь, и помнить только то, что получаешь».

Тяжело наблюдать, как отвратительно искажаются часто красивые и благообразные физиономии ссорящихся. Вот где таятся грубые нарушения гармонии когда-то, возможно, прекрасного лица, вот когда меняется его «сущность». Глубоко правильна мысль пословицы «брань на вороту не виснет», но я не сомневаюсь, что грубое ругательное слово оставляет след в душе того, кто его произносит.

Е.А.Вейтбрехт с внуком Андреем, Пюхя Ярви, 1954 г.

При частом состоянии раздражения понемногу меняется выражение глаз, губы теряют свою первоначальную мягкую, молодую линию.

Все это результат того узкого круга интересов, в которых в прошлом проходила жизнь женщины. Не скоро сотрется это мещанство, которое часто выливается в зависть и недоброжелательное отношение друг к другу. Предо мной ясно вырисовывается прекрасный облик женщины будущего, женщины, созданной социалистическим строем общества. Умная, дельная созидательница нового быта, с глазами, всегда устремленными в прекрасное будущее человечества. А разве мало можно встретить уже теперь на заводах, в школах, в науке, на войне представительниц этого нового женского типа.

Мне потому так созвучны и дороги основы социализма, что я всю свою жизнь среднего человека провела согласно их законам, планируя, выполняя и перевыполняя поставленные перед собой задачи, и всегда старалась, чтобы, в конечном счете, они приносили пользу людям.

Заканчивая жизнь, я считаю себя вправе применить к себе утверждение великого Гете: «Я знаю, что я могу и чего не могу, и хочу только того, что я могу».

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Мемуары моей бабушки

Удивительна судьба этих мемуаров. Они, наверное, должны были затеряться и исчезнуть в прошлом, как затерялись и исчезли тысячи страниц воспоминаний, писем, записей в ту тревожную эпоху. Моя бабушка любила повторять: «Я любимица богов». Наверное, боги и сделали последнее, что смогли для нее – уберегли её мемуары до времен, когда их издание стало не только возможным, но для меня - обязательным.

Бабушка закончила свои мемуары в 1948 году, когда мне было 7 лет, и поэтому я прекрасно помню, как в нашей семье написание бабушкой мемуаров всегда было чем-то вроде смешного семейного чудачества. Напечатать их в то время было делом совершенно невозможным, поскольку бабушка была, с точки зрения власти, человеком ничем не примечательным, а сами мемуары никак не вписывались в официальные требования к такой литературе. Думаю, бабушка сама это понимала, по крайней мере, никаких попыток опубликовать свои воспоминания она не предпринимала. Хотя, конечно, ей - натуре деятельной - это было, наверное, обидно. Помню как однажды, когда я сообщил ей, что моя мать собирается издать книгу воспоминаний об отце, бабушка, поджав губы, сухо сказала: «Странно, это мои мемуары должны издать, а не её».